Церковь отказалась простить Льва Толстого даже к столетию смерти
Представитель патриархии пояснил, что отлучение писателя от Православной церкви невозможно снять сегодня, спустя 100 лет после его смерти, поскольку Толстой сам себя от нее отлучил. Кроме того, по мнению церкви, деятельность Толстого в последние десятилетия его жизни была разрушительна для России.
Реакция на эту новость многочисленных обитателей Интернет-сообщества на форумах в очередной раз продемонстрировала, что пределов, до которых может дойти предвзятость и невежество, просто не существует. В чём только не обвиняют Церковь: и в мракобесии, и в фарисействе, и в нетерпимости, и в гонении на свободомыслие, и в нежелании прощать... Зато самого Льва Николаевича называют настоящим христианином, мерилом нравственности и едва ли не новым Мессией – это помимо его гениальности, которая, якобы, возводит писателя на недосягаемую для отлучивших его «попов-мракобесов» высоту...
Что же вызывает такое возмущение богопротивников? Ведь сам их кумир неустанно и неоднократно подчёркивал свой разрыв с православием и его доктринами – как до отлучения, так и после. И если за Толстым признаётся право на то, что они называют свободомыслием (а на самом деле – обычное богохульство), то почему они не оставляют права Церкви заявить, что подобное «свободомыслие» неприемлемо для находящегося в лоне Церкви? Почему Церковь не может вынести определение о несоответствии тех или иных взглядов своему исповеданию и констатировать уже свершившийся и никем не оспариваемый факт отпадения человека от веры?
Я не православный и никогда им не был, однако даже меня, убеждённого протестанта, шокирует глумление над таинством Евхаристии в романе «Воскресение». А его послания «К духовенству», в котором открытым текстом отрицаются все(!) основные доктрины христианства, включая Божественность Иисуса Христа, Его Искупительную смерть, Его воскресение и многие другие (а ведь это не единственное его антихристианское сочинение) достаточно, чтобы сделать вполне однозначный и единственный возможный вывод: Л.Н. Толстой, при всей своей гениальности и вкладе в мировую литературу, не только не имел никакого отношения к христианству в любой его интерпретации, но и был его заклятым врагом. Вполне закономерно на этом фоне Определение Святейшего Синода от 20—22 февраля 1901:
Столь же корректен ответ секретаря Патриаршего совета по культуре архимандрита Тихона (Шевкунова) о невозможности снятия отлучения – ведь Толстой так и не покаялся и не примирился с Церковью. Снятие отлучения означало бы ни что иное, как признание допустимости его взглядов. И обвинять Церковь в непрощении, на мой взгляд, по меньшей мере просто глупо. Ещё глупее требовать от неё какого-то особого отношения к «гению»: лицеприятие (к богатым, к власть имущим, к талантливым – к кому угодно) – это грех, а гениальность никоим образом не приближает к Богу и не делает человека праведнее и духовнее. «Вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим, – говорит Господь через пророка Исаию (66:2). А вот этого у великого писателя как раз и не было.
Что же касается «свободомыслящих» богоборцев, изливающих потоки критики на Церковь за отлучение ересиарха, то, похоже, они допускают свободу исключительно для себя и своих единомышленников: им можно не только критиковать, но и глумиться, кощунствовать, богохульствовать. Но как только Церковь позволяет озвучить своё отношение, то это вызывает реакцию, которую весьма сложно назвать адекватной.
Представитель патриархии пояснил, что отлучение писателя от Православной церкви невозможно снять сегодня, спустя 100 лет после его смерти, поскольку Толстой сам себя от нее отлучил. Кроме того, по мнению церкви, деятельность Толстого в последние десятилетия его жизни была разрушительна для России.
Реакция на эту новость многочисленных обитателей Интернет-сообщества на форумах в очередной раз продемонстрировала, что пределов, до которых может дойти предвзятость и невежество, просто не существует. В чём только не обвиняют Церковь: и в мракобесии, и в фарисействе, и в нетерпимости, и в гонении на свободомыслие, и в нежелании прощать... Зато самого Льва Николаевича называют настоящим христианином, мерилом нравственности и едва ли не новым Мессией – это помимо его гениальности, которая, якобы, возводит писателя на недосягаемую для отлучивших его «попов-мракобесов» высоту...
Что же вызывает такое возмущение богопротивников? Ведь сам их кумир неустанно и неоднократно подчёркивал свой разрыв с православием и его доктринами – как до отлучения, так и после. И если за Толстым признаётся право на то, что они называют свободомыслием (а на самом деле – обычное богохульство), то почему они не оставляют права Церкви заявить, что подобное «свободомыслие» неприемлемо для находящегося в лоне Церкви? Почему Церковь не может вынести определение о несоответствии тех или иных взглядов своему исповеданию и констатировать уже свершившийся и никем не оспариваемый факт отпадения человека от веры?
Я не православный и никогда им не был, однако даже меня, убеждённого протестанта, шокирует глумление над таинством Евхаристии в романе «Воскресение». А его послания «К духовенству», в котором открытым текстом отрицаются все(!) основные доктрины христианства, включая Божественность Иисуса Христа, Его Искупительную смерть, Его воскресение и многие другие (а ведь это не единственное его антихристианское сочинение) достаточно, чтобы сделать вполне однозначный и единственный возможный вывод: Л.Н. Толстой, при всей своей гениальности и вкладе в мировую литературу, не только не имел никакого отношения к христианству в любой его интерпретации, но и был его заклятым врагом. Вполне закономерно на этом фоне Определение Святейшего Синода от 20—22 февраля 1901:
«...Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею. Ныне о сем свидетельствуем пред всею Церковию к утверждению правостоящих и к вразумлению заблуждающихся, особливо же к новому вразумлению самого графа Толстого. Многие из ближних его, хранящих веру, со скорбию помышляют о том, что он, в конце дней своих, остается без веры в Бога и Господа Спасителя нашего, отвергшись от благословений и молитв Церкви и от всякого общения с нею. Посему, свидетельствуя об отпадении его от Церкви, вместе и молимся, да подаст ему Господь покаяние в разум истины»Ни анафемы, ни проклятия – одна только сдержанная констатация факта.
Столь же корректен ответ секретаря Патриаршего совета по культуре архимандрита Тихона (Шевкунова) о невозможности снятия отлучения – ведь Толстой так и не покаялся и не примирился с Церковью. Снятие отлучения означало бы ни что иное, как признание допустимости его взглядов. И обвинять Церковь в непрощении, на мой взгляд, по меньшей мере просто глупо. Ещё глупее требовать от неё какого-то особого отношения к «гению»: лицеприятие (к богатым, к власть имущим, к талантливым – к кому угодно) – это грех, а гениальность никоим образом не приближает к Богу и не делает человека праведнее и духовнее. «Вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим, – говорит Господь через пророка Исаию (66:2). А вот этого у великого писателя как раз и не было.
Что же касается «свободомыслящих» богоборцев, изливающих потоки критики на Церковь за отлучение ересиарха, то, похоже, они допускают свободу исключительно для себя и своих единомышленников: им можно не только критиковать, но и глумиться, кощунствовать, богохульствовать. Но как только Церковь позволяет озвучить своё отношение, то это вызывает реакцию, которую весьма сложно назвать адекватной.

"Лев Толстой в аду".
Фрагмент стенной росписи из церкви села Тазова Курской губернии. 1883 г.
Изображение находится в общественном достоянии
Фрагмент стенной росписи из церкви села Тазова Курской губернии. 1883 г.
Изображение находится в общественном достоянии